В одном лесу жили медведи. Лес был большой и медведей в нём жило много. Всё сплошь Мишки да Машки. И дети у них Мишутки да Машатки. И как в любом приличном лесу был у них Главный Медведь. Главным Медведем всегда выбирали самого умного, сильного и смелого медведя. И поскольку он был самый-самый, и слово его было твердо то, и писали его не просто медведь, а МедведЪ.
Бывали, конечно, и ошибки – и главным становился совсем не главный медведь. Но тогда ему быстренько, лесные медведи, «путь указывали». Отправляли того медведя со всем его семейством в дальний лес. Пусть там свои кренделя показывает.
И жило в том лесу много другой живности. Лоси, туры, олени, зайцы. И пернатой живности немало. И хищники конечно жили. Всякие там волки, лисы, шакалы… Но медведи за порядком следили и никого обижать не давали. Ну а если случалось что лиса зайца словит или волки лося завалят так тут что ж делать? На медведя надейся, а сам не плошай, да и от своих отбиваться неслед. Одиноких и слабых завсегда первыми валят.
И появилось как-то в лесу чудо заморское. Чудо – не чудо, зверь – не зверь, крыса – не крыса. Выхухоль – одно слово.
Стали спрашивать – кто вы, откуда, где ваш лес и кто у вас главный - кто может толково про вашу породу рассказ сказать?
Вышел тут один самый старый выхухоль и говорит – мы выхохоли роду старинного, леса у нас своего нет а живем мы везде потому как считаемся санитарами. Леса очищаем. Старший у нас есть, но показывается он нам редко, если уж очень его помощь потребуется. Зовут его Выхухоль Нахухоль Похухоль Охуехухоль и ещё 136 имен, которые я, для краткости, повторять не буду. Разрешите нам у вас жить. Здесь нам будет родина потому как здесь у вас хорошо.
Посовещались медведи и решили – пусть живут. Зверушки вроде малые, обиды никакой учинить не смогут, а в случае какой надобности глядишь, и польза будет.
Так стали жить. Медведи своими делами занимаются, выхухоли своими. Озорничали выхухоли конечно помаленьку, то бочку с мёдом утянут, то в малинник залезут, то ещё что удумают. Да только медведи всегда порядок блюли. Поймают кого за такими делами, хвост надерут и отпустят. А если уж совсем заозорничают – там медвежонка в зоопарк продадут или медведицу молодую-глупую посулами в дальний лес сведут, так они в тихом уголке паре- тройке вухухолям головы пооткручивают и все дальше живут спокойно.
Жили медведи – не тужили. Всяко конечно бывало. Было и сладко было и горько. Раз случилась большая беда. Пришли кабаны-секачи из соседнего леса и все медведи кто посильней, похрабрей и потолковей в войне сгинули. Остались старые, малые да недужные. Кого в главные выбирать? Посовещались да решили молодого поставить – силы много, а чай там, где ума недостанет, стариков послушает.
А новый был из молодых да ранних. Из тех что «своим умом живут» - совета не спрашивают. И решил он – всё должно быть по-новому! Зачем нам по старине жить? Жили и чего нажили? Врага себе на голову! Так что - всё будет по-новому.
А как по-новому сам ещё не знает. И что бы хоть с чего-то начать повелел он себя не МедведЪ писать, а Медвед. Дескать, столько букв ещё написать да и прочесть надо, а тут и так всё понятно и без этих лишних букв.
Повелел так повелел. Только старым медведям это не по нраву пришлось. И говорят:
- У нас завсегда МедведЪ был старшим а какому-то куцему Медведу мы в помощники не набиваемся. И ушли от него.
Стал тогда Медвед искать других помощников. Понабрал себе волков, лис, баранов, петухов, курей и много другой живности. И сказал – сидите Думу думайте.
Волки баранов режут, лисы курей давят, бараны друг дружке лбы расшибают, петухи друг другом любуются… Шум - галдёж стоит, да всё без толку.
Крепко задумался Медвед – что делать не знает. Тут подходит к нему зверёк заморский – выхухоль. Так и так, ваше Великомедвежие, вижу я вы в раздумьях тяжких, не могу ли я чем помочь?
А кто таков? – Медвед спрашивает. А тот и говорит. - По роду я выхухоль, происхождения заморского, но рождения здешнего и звать меня Путя. И ежели у вас кака нужда имеется я всегда помочь готов.
И говорит тут Медвед:
– Потеряли мы с соседскими лесами всякие связи. Они к нам давеча в гости незвано пожаловали, на лес наш, позарившись, да мы их помяли маленько. А те и осерчали на нас. Сидят у себя, трясутся, и знаться с нами не желают. А нам через - то обидно. Надо как-то восстановить отношения.
А не беда – говорит Путя. У нас там везде свояки да родственники. Найдём чем горю помочь. Снаряди как мне воз мёду, воз малины, да и по возу всяких других припасов. Поеду я с ними мириться. Снарядили всё как просил. Уехал Путя. Продал там за полцены все подарки, погулял по кабакам, а в последний день пришёл к своей родне. Говорит:
– А какая у вас тут надобность имеется, что я мог бы вам завсегда присылать? Те подумали и говорят:
– В наших лесах свиней много да кормить их нечем – надо бы нам желудей подкинуть. На том и порешили.
Возвернулся Путя. Сытый, довольный, с прибытком денежным. Пришёл к Медведу.
– Шибко они на нас там серчают. Уж слишком сильно мы их в последний раз помяли. Совсем свиное поголовье у них там повывелось. Работать некому стало. Пришлось им из-за моря живность в лес завозить. Ослов там, ишаков… Завезти то завезли да только работать сами те не хотят а начнешь заставлять орать начинают. Вот и стоят без дела, всё жрут, гадят и ишачат плодят. Подарки они взяли да обиду пока не простили.
Закручинился Медвед. Не знает чем вину искупить. Спрашивает у Пути:
– А ты, что присоветуешь? А тот и говорит:
– А всё просто. Свиней у них много, а жрать им нечего. Надо им кормёжкой помочь. Свиньям жёлуди требуются а у нас дубов много – вот и будем им жёлуди поставлять а они на нас серчать перестанут.
Пошёл Медвед в Думу. Обсказал всё – так и так. Дал сроку – три дня. Всё обдумать и приговорить. Ну а в Думе как всегда - волки баранов режут, лисы курей давят, бараны друг дружке лбы расшибают, петухи друг другом любуются… Шум - галдёж стоит, да всё без толку. На третий день самый старый баран (из тех, кого ещё не завалили) вопрос задал:
– А как мы жёлуди с дубов снимать будем?
Сел Медвед думать. Три дня и три ночи думал – ничего не придумал. Позвал Путю. Путя и говорит:
– Не беда. Мы из соседского леса секачей пригласим. Они в этом деле большие мастера. На том и порешили.
Прибыли из соседнего леса секачи. Сами здоровые, шкуры блестящие, клычищи здоровенные… Бегают по дубраве – смотрят как лучше за работу взяться. А звери стоят, дивятся – не могут чужелесные гости к вековым дубам подступиться. И вот выстроились они в клин. Впереди самого матерого секача поставили и ринулись на дубраву.
– Свиньёй пошли – крикнул какой-то знаток из толпы.
Свиньи подойдут к дубу, корни подроют, всем стадом навалятся – тот и упадёт. А Путя тут как тут. Белок пригнал - жёлуди собирать, бобров – те желуди в мешки упаковывать а медведей – мешки на возы складывать. И родственничков своих к делу приставил –контролировать.
И так у них всё ловко получается. Кабаны-секачи вековые дубы валят, белки жёлуди собирают, бобры упаковывают, медведи складывают, выхухоли учёт ведут, а Путя, обоз за обозом, те жёлуди в соседний лес отправляет. И видя всё это зверье, закричало – Ура, ура, заработало! Мы победили!
А кого, что победили – никто и не знает.
Немного погодя местным Хавроньям с Борьками желудей перестало хватать. Всё Путя в соседские леса отправляет. Стало в лесу голодно. Доложили, как водится, Медведу. Медвед вызывает к себе Путю (а Путя у него уж первым советчиком стал):
– А скажи-ка мне Путя – почему это у нас Хавроньи с Борьками голодать стали? Надо разобраться и наказать виновного!
Послал тут спешно Путя телеграмму своим залесным родственничкам. Так и так, шлите чего пожрать, побольше да подешевше. А те и рады стараться. То что от своих свиней осталось и то что они есть не стали в медвежий угол отправили. Орешков там солёненьких, смолы жевательной, водички крашенной и прочей ерунды. Путя и вывалил это все местным. Местные попробовали – гадость. Да голод не тётка, с голодухи и не такое есть научишься. Набили себе животы всякой гадостью они и разболелись. А свои корешки и травки против чужой заразы не действуют. Пришлось из-за леса и порошки желудошные привозить. Ну, Путя и здесь себе прибыток нашёл.
А что ж с виноватым делать? Медвед сказал – наказать, значит надо кого-то наказать. Нашли медведя самого захудалого и назвали его виновным. Медвед его и разорвал.
Тихо стало в лесу. Раньше бывало и сойки трещали, и галки галдели, и дятлы стучали, и сороки на хвосте воз новостей приносили. А тут вдруг тихо стало. Всяк ищет себе пропитание, ничего от этого вокруг не видя. Скучно стало Медведу. Хочется новостей каких-то свежих. Зовёт опять Путю:
- А скажи-ка друг Путя (Путя у него уже в друзьях числится) что это у нас так тихо стало? Новостей никаких нет. Разберись, пожалуйста – почему такой непорядок?
У Пути завсегда решение найдётся. Пригласил он своего дальнего родственника Крыса
Помойкинса. Тот приехал, покрутил своим носом и говорит:
– Это всё оттого, что вы неправильно на лес смотрите. Ваши сойки, галки да сороки сверху всё смотрели, а надо снизу. Снизу гораздо всё виднее.
И стал он их учить, как надо по помойкам лазить, где в помоях покопаться, а где и в дерьме поковыряться. А тем, кому не нравилось он говорил – не тот хорош кто дерьмо убирает, а тот, кто дерьмо продать умеет. Многим конечно не понравилось. Перестали птицы новости разносить. Тогда он своих крысят пригласил. И стали они по помойкам лазить, в дерьме копаться, остатки чего-то находить и зверью сбагривать. Некоторым понравилось. О, как необычно – говорили они. Это действительно – по-новому. А те, кому не понравилось, молчали и терпели. Потому как если от гадливости, какую крысу и прихлопнешь так тут же Медвед свою волчью свору спустит и разорвут бедолагу.
Ну, от крыс, какие новости – ясно дело – помоечные. Чувствует Медвед – что-то стало в лесу пованивать. Он к Путе – Что за такое непотребство? Немедленно добавить культуры зверью!
Путя и рад стараться. Старых медведиц следивших за родовыми берёзовыми рощами повыгонял, дятлов им помогавших на чучела пустил, а на их место взял жуков-древоточцев и старшим назначил своего дядю выхухоля Обосрахухоля. Дядя и расстарался. Жукам дал указ – проверить всё на зуб, сам на тех деревьях, что покрепче оказались срамные картинки поразвесил да банки консервные – Для красоты – говорит.
Соловьев Путя всех изловил да в клетки посажал. Наладил часовую мастерскую и соловьёв вместо кукушек в часы засовывает. Часы пользовались большим спросом. Пока соловьи были.
Кончились соловьи, Путя собрал со всего леса всех петухов, кукушек, ворон, жаб, лягушек. Даже из чужеземных лесов павлинов привёз. И устроил конкурс. Выбрали самых громких и стали по лесу возить. Культуру поднимать.
А чтобы было зверью поинтереснее он выписал братьев Голубыхулёвых. Зверьё дивится – что такое? Выхухоли как выхухоли, только все с серой шерсткой, а эти с голубой? А братья говорят:
– А мы не простые, Мы особенные. И как начали друг друга наяривать на глазах у публики. И этак и вот этак и разэдак. Зверьё дара речи лишилось. А Путя подзуживает:
– Это теперь так модно. Заходи, кто хочет попробовать. Только плату вперёд.
Ну, первыми конечно свиньи потянулись – им то такое не в новинку. А потом и другая живность, та, которая всё больше в навозе любит копаться, потянулась. Всем захотелось голубой шёрстки. Да не вышло. У братьев шёрстка-то крашенной оказалось.
Совсем срамно в лесу стало. Те, кто ещё поздоровей да потвёрже остались, друг на друга косятся – по шерсти не видно – нормальный ты или «особенный». И перестали тут медведи семьи создавать, всё больше одиночками жили. Никому же не хочется с «особенными» дело иметь. И от тоски и одиночества стали шатунами становиться.
Докладывают Медведу – шатунов стало больше, медведей меньше, мёд-малину собирать некому, лес оборонять и подавно. Медвед скорее бегом к Путе.
- Путя, голубчик, выручай – что-то надо сделать.
А Путя и говорит – Очень просто – зверье устало друг от друга надо им что-то новенькое.
- Новенькое, это хорошо. Всё должно быть по-новому. А что новое? – спрашивает Медвед.
- А новое - это картинки о том, как можно друг с другом жить.
- Срамные что ль? – засомневался Медвед.
- Не срамные а образовательные – поправляет Путя.
- Что-то не нравится мне это – продолжает сомневаться Медвед.
- Не дрейфь Медведушка, - успокаивает Путя – всё будет хорошо.
Отписал своим родственничкам Путя – Шлите учебные материалы.
А главным на этом поставил птицу. Цапля – не цапля, журавль – не журавль. На вопрос – А кто таков? ответил – Секретарь.
И стал это секретарь книжки срамные раздавать, картинки разбрасывать и следить за этим делом. А кто не хотел учиться – того клювом по голове тюкал. Поначалу все кинулись обучаться. И Мишки, и Машки. А потом поднадоело – Машки же скромницы и глупостей не любят. Вот и поостыли Мишки. А девки выхухолевские бровки накрасят, губки подмажут, срам из-под платья выставят и шастют по лесу. У медведей молодых глаза навыкате – отроду такого не видывали. Их Машатки завсегда скромницами были, такого и подумать себе не могли. А тут – эвон! Закружилась голова у молодых медведей, и ринулись они за выхухолями бегать. Совсем стыд потеряли.
Попали Машки в отставку. Загрустили. Потом думают – А чем мы хуже? Тоже – реснички подкрутили, платья повыше подзадрали …
Да только как платье не задирай, Машкой была Машкой и останешься.
Мишки за выхухолями бегают, а Машки уж с кем придется случаются. И с волками, и с лисами, и с зайцами… А иные уж и до пернатых дошли. Совсем озверели – с петухами женихаться стали.
И от этих случек пошли не знамо, какие зверятки. Медведь - не медведь, петух – не петух, ёж – не ёж. Старые медведи смотрят на это чудо и головами качают – нет, не нашего роду это племя. Так и шатаются по лесу не-пойми-чьи детки.
Так Путя и здесь выход придумал. Стал он не-пойми-чьих деток собирать и в заморские леса отправлять. А там уж кому как повезёт. Кого в семью возьмут, кого в стадо, кого в цирк или зверинец, а кого и в музей. Чучелом.
А тех, что поумней оказывались, он в обучение своим отдавал. И через какое-то время глядишь и выхухоль новый появился. Хоть не похож, а по повадкам – вылитый выхухоль.
И вот решил Медвед в народ сходить. Посмотреть, как зверьё живёт и не надо ли кому чем жизнь облегчить. Не сказавши никому не слова – вышел в лес. И остолбенел!
От дубов ничего не осталось – последние секачи доваливают. Берёзовые рощи древоточцами поедены, на ветвях банки консервные весят да картинки срамные. На ветках не птицы, а крысы сидят да о найденном дерьме рассказывают. На каждом пне Голубыхулёвые братья друг с дружкой хоровод водят. Озёра в болота превратились – там жабы с лягушками концерты устраивают. За одним кустом медведь крысу наяривает, за другим стадо свиней – медведицу. А по лесу толпами какие-то зверушки бегают. Хвост от лисы – рога от оленя, ноги от зайца зубы от волка, кто с рогами, кто с копытами, кто с колючками, а кто и с крыльями.
Остолбенел Медвед и дара речи лишился. А когда последний дуб упал, зашептал:
– Путя, Путя, где Путя? А Путя тут как тут.
- Чего изволите ваше высокомедвежие?
- Что это, Путя?
- А это очистка леса. Леса мы очищаем, как и было вам сказано. Ваш лес очистили теперь в другой пойдём. Так что прощевайте, недосуг мне – и убежал.
Сел Медвед на пень, обхватил голову руками и задумался. А долго ли сидел, о чём думал про то никто не знает.
П-с (послесловие то бишь).
При написании рассказа ни одно животное не пострадало.
Все факты, имена, биографии и ситуации вымышлены. Все возможные совпадения являются случайными.
Андрей Бакаев
Бывали, конечно, и ошибки – и главным становился совсем не главный медведь. Но тогда ему быстренько, лесные медведи, «путь указывали». Отправляли того медведя со всем его семейством в дальний лес. Пусть там свои кренделя показывает.И жило в том лесу много другой живности. Лоси, туры, олени, зайцы. И пернатой живности немало. И хищники конечно жили. Всякие там волки, лисы, шакалы… Но медведи за порядком следили и никого обижать не давали. Ну а если случалось что лиса зайца словит или волки лося завалят так тут что ж делать? На медведя надейся, а сам не плошай, да и от своих отбиваться неслед. Одиноких и слабых завсегда первыми валят.
И появилось как-то в лесу чудо заморское. Чудо – не чудо, зверь – не зверь, крыса – не крыса. Выхухоль – одно слово.
Стали спрашивать – кто вы, откуда, где ваш лес и кто у вас главный - кто может толково про вашу породу рассказ сказать?
Вышел тут один самый старый выхухоль и говорит – мы выхохоли роду старинного, леса у нас своего нет а живем мы везде потому как считаемся санитарами. Леса очищаем. Старший у нас есть, но показывается он нам редко, если уж очень его помощь потребуется. Зовут его Выхухоль Нахухоль Похухоль Охуехухоль и ещё 136 имен, которые я, для краткости, повторять не буду. Разрешите нам у вас жить. Здесь нам будет родина потому как здесь у вас хорошо.
Посовещались медведи и решили – пусть живут. Зверушки вроде малые, обиды никакой учинить не смогут, а в случае какой надобности глядишь, и польза будет.
Так стали жить. Медведи своими делами занимаются, выхухоли своими. Озорничали выхухоли конечно помаленьку, то бочку с мёдом утянут, то в малинник залезут, то ещё что удумают. Да только медведи всегда порядок блюли. Поймают кого за такими делами, хвост надерут и отпустят. А если уж совсем заозорничают – там медвежонка в зоопарк продадут или медведицу молодую-глупую посулами в дальний лес сведут, так они в тихом уголке паре- тройке вухухолям головы пооткручивают и все дальше живут спокойно.
Жили медведи – не тужили. Всяко конечно бывало. Было и сладко было и горько. Раз случилась большая беда. Пришли кабаны-секачи из соседнего леса и все медведи кто посильней, похрабрей и потолковей в войне сгинули. Остались старые, малые да недужные. Кого в главные выбирать? Посовещались да решили молодого поставить – силы много, а чай там, где ума недостанет, стариков послушает.
А новый был из молодых да ранних. Из тех что «своим умом живут» - совета не спрашивают. И решил он – всё должно быть по-новому! Зачем нам по старине жить? Жили и чего нажили? Врага себе на голову! Так что - всё будет по-новому.
А как по-новому сам ещё не знает. И что бы хоть с чего-то начать повелел он себя не МедведЪ писать, а Медвед. Дескать, столько букв ещё написать да и прочесть надо, а тут и так всё понятно и без этих лишних букв.
Повелел так повелел. Только старым медведям это не по нраву пришлось. И говорят:
- У нас завсегда МедведЪ был старшим а какому-то куцему Медведу мы в помощники не набиваемся. И ушли от него.
Стал тогда Медвед искать других помощников. Понабрал себе волков, лис, баранов, петухов, курей и много другой живности. И сказал – сидите Думу думайте.
Волки баранов режут, лисы курей давят, бараны друг дружке лбы расшибают, петухи друг другом любуются… Шум - галдёж стоит, да всё без толку.
Крепко задумался Медвед – что делать не знает. Тут подходит к нему зверёк заморский – выхухоль. Так и так, ваше Великомедвежие, вижу я вы в раздумьях тяжких, не могу ли я чем помочь?
А кто таков? – Медвед спрашивает. А тот и говорит. - По роду я выхухоль, происхождения заморского, но рождения здешнего и звать меня Путя. И ежели у вас кака нужда имеется я всегда помочь готов.
И говорит тут Медвед:
– Потеряли мы с соседскими лесами всякие связи. Они к нам давеча в гости незвано пожаловали, на лес наш, позарившись, да мы их помяли маленько. А те и осерчали на нас. Сидят у себя, трясутся, и знаться с нами не желают. А нам через - то обидно. Надо как-то восстановить отношения.
А не беда – говорит Путя. У нас там везде свояки да родственники. Найдём чем горю помочь. Снаряди как мне воз мёду, воз малины, да и по возу всяких других припасов. Поеду я с ними мириться. Снарядили всё как просил. Уехал Путя. Продал там за полцены все подарки, погулял по кабакам, а в последний день пришёл к своей родне. Говорит:
– А какая у вас тут надобность имеется, что я мог бы вам завсегда присылать? Те подумали и говорят:
– В наших лесах свиней много да кормить их нечем – надо бы нам желудей подкинуть. На том и порешили.
Возвернулся Путя. Сытый, довольный, с прибытком денежным. Пришёл к Медведу.
– Шибко они на нас там серчают. Уж слишком сильно мы их в последний раз помяли. Совсем свиное поголовье у них там повывелось. Работать некому стало. Пришлось им из-за моря живность в лес завозить. Ослов там, ишаков… Завезти то завезли да только работать сами те не хотят а начнешь заставлять орать начинают. Вот и стоят без дела, всё жрут, гадят и ишачат плодят. Подарки они взяли да обиду пока не простили.
Закручинился Медвед. Не знает чем вину искупить. Спрашивает у Пути:
– А ты, что присоветуешь? А тот и говорит:
– А всё просто. Свиней у них много, а жрать им нечего. Надо им кормёжкой помочь. Свиньям жёлуди требуются а у нас дубов много – вот и будем им жёлуди поставлять а они на нас серчать перестанут.
Пошёл Медвед в Думу. Обсказал всё – так и так. Дал сроку – три дня. Всё обдумать и приговорить. Ну а в Думе как всегда - волки баранов режут, лисы курей давят, бараны друг дружке лбы расшибают, петухи друг другом любуются… Шум - галдёж стоит, да всё без толку. На третий день самый старый баран (из тех, кого ещё не завалили) вопрос задал:
– А как мы жёлуди с дубов снимать будем?
Сел Медвед думать. Три дня и три ночи думал – ничего не придумал. Позвал Путю. Путя и говорит:
– Не беда. Мы из соседского леса секачей пригласим. Они в этом деле большие мастера. На том и порешили.
Прибыли из соседнего леса секачи. Сами здоровые, шкуры блестящие, клычищи здоровенные… Бегают по дубраве – смотрят как лучше за работу взяться. А звери стоят, дивятся – не могут чужелесные гости к вековым дубам подступиться. И вот выстроились они в клин. Впереди самого матерого секача поставили и ринулись на дубраву.
– Свиньёй пошли – крикнул какой-то знаток из толпы.
Свиньи подойдут к дубу, корни подроют, всем стадом навалятся – тот и упадёт. А Путя тут как тут. Белок пригнал - жёлуди собирать, бобров – те желуди в мешки упаковывать а медведей – мешки на возы складывать. И родственничков своих к делу приставил –контролировать.
И так у них всё ловко получается. Кабаны-секачи вековые дубы валят, белки жёлуди собирают, бобры упаковывают, медведи складывают, выхухоли учёт ведут, а Путя, обоз за обозом, те жёлуди в соседний лес отправляет. И видя всё это зверье, закричало – Ура, ура, заработало! Мы победили!
А кого, что победили – никто и не знает.
Немного погодя местным Хавроньям с Борьками желудей перестало хватать. Всё Путя в соседские леса отправляет. Стало в лесу голодно. Доложили, как водится, Медведу. Медвед вызывает к себе Путю (а Путя у него уж первым советчиком стал):
– А скажи-ка мне Путя – почему это у нас Хавроньи с Борьками голодать стали? Надо разобраться и наказать виновного!
Послал тут спешно Путя телеграмму своим залесным родственничкам. Так и так, шлите чего пожрать, побольше да подешевше. А те и рады стараться. То что от своих свиней осталось и то что они есть не стали в медвежий угол отправили. Орешков там солёненьких, смолы жевательной, водички крашенной и прочей ерунды. Путя и вывалил это все местным. Местные попробовали – гадость. Да голод не тётка, с голодухи и не такое есть научишься. Набили себе животы всякой гадостью они и разболелись. А свои корешки и травки против чужой заразы не действуют. Пришлось из-за леса и порошки желудошные привозить. Ну, Путя и здесь себе прибыток нашёл.
А что ж с виноватым делать? Медвед сказал – наказать, значит надо кого-то наказать. Нашли медведя самого захудалого и назвали его виновным. Медвед его и разорвал.
Тихо стало в лесу. Раньше бывало и сойки трещали, и галки галдели, и дятлы стучали, и сороки на хвосте воз новостей приносили. А тут вдруг тихо стало. Всяк ищет себе пропитание, ничего от этого вокруг не видя. Скучно стало Медведу. Хочется новостей каких-то свежих. Зовёт опять Путю:
- А скажи-ка друг Путя (Путя у него уже в друзьях числится) что это у нас так тихо стало? Новостей никаких нет. Разберись, пожалуйста – почему такой непорядок?
У Пути завсегда решение найдётся. Пригласил он своего дальнего родственника Крыса
Помойкинса. Тот приехал, покрутил своим носом и говорит:
– Это всё оттого, что вы неправильно на лес смотрите. Ваши сойки, галки да сороки сверху всё смотрели, а надо снизу. Снизу гораздо всё виднее.
И стал он их учить, как надо по помойкам лазить, где в помоях покопаться, а где и в дерьме поковыряться. А тем, кому не нравилось он говорил – не тот хорош кто дерьмо убирает, а тот, кто дерьмо продать умеет. Многим конечно не понравилось. Перестали птицы новости разносить. Тогда он своих крысят пригласил. И стали они по помойкам лазить, в дерьме копаться, остатки чего-то находить и зверью сбагривать. Некоторым понравилось. О, как необычно – говорили они. Это действительно – по-новому. А те, кому не понравилось, молчали и терпели. Потому как если от гадливости, какую крысу и прихлопнешь так тут же Медвед свою волчью свору спустит и разорвут бедолагу.
Ну, от крыс, какие новости – ясно дело – помоечные. Чувствует Медвед – что-то стало в лесу пованивать. Он к Путе – Что за такое непотребство? Немедленно добавить культуры зверью!
Путя и рад стараться. Старых медведиц следивших за родовыми берёзовыми рощами повыгонял, дятлов им помогавших на чучела пустил, а на их место взял жуков-древоточцев и старшим назначил своего дядю выхухоля Обосрахухоля. Дядя и расстарался. Жукам дал указ – проверить всё на зуб, сам на тех деревьях, что покрепче оказались срамные картинки поразвесил да банки консервные – Для красоты – говорит.
Соловьев Путя всех изловил да в клетки посажал. Наладил часовую мастерскую и соловьёв вместо кукушек в часы засовывает. Часы пользовались большим спросом. Пока соловьи были.
Кончились соловьи, Путя собрал со всего леса всех петухов, кукушек, ворон, жаб, лягушек. Даже из чужеземных лесов павлинов привёз. И устроил конкурс. Выбрали самых громких и стали по лесу возить. Культуру поднимать.
А чтобы было зверью поинтереснее он выписал братьев Голубыхулёвых. Зверьё дивится – что такое? Выхухоли как выхухоли, только все с серой шерсткой, а эти с голубой? А братья говорят:
– А мы не простые, Мы особенные. И как начали друг друга наяривать на глазах у публики. И этак и вот этак и разэдак. Зверьё дара речи лишилось. А Путя подзуживает:
– Это теперь так модно. Заходи, кто хочет попробовать. Только плату вперёд.
Ну, первыми конечно свиньи потянулись – им то такое не в новинку. А потом и другая живность, та, которая всё больше в навозе любит копаться, потянулась. Всем захотелось голубой шёрстки. Да не вышло. У братьев шёрстка-то крашенной оказалось.
Совсем срамно в лесу стало. Те, кто ещё поздоровей да потвёрже остались, друг на друга косятся – по шерсти не видно – нормальный ты или «особенный». И перестали тут медведи семьи создавать, всё больше одиночками жили. Никому же не хочется с «особенными» дело иметь. И от тоски и одиночества стали шатунами становиться.
Докладывают Медведу – шатунов стало больше, медведей меньше, мёд-малину собирать некому, лес оборонять и подавно. Медвед скорее бегом к Путе.
- Путя, голубчик, выручай – что-то надо сделать.
А Путя и говорит – Очень просто – зверье устало друг от друга надо им что-то новенькое.
- Новенькое, это хорошо. Всё должно быть по-новому. А что новое? – спрашивает Медвед.
- А новое - это картинки о том, как можно друг с другом жить.
- Срамные что ль? – засомневался Медвед.
- Не срамные а образовательные – поправляет Путя.
- Что-то не нравится мне это – продолжает сомневаться Медвед.
- Не дрейфь Медведушка, - успокаивает Путя – всё будет хорошо.
Отписал своим родственничкам Путя – Шлите учебные материалы.
А главным на этом поставил птицу. Цапля – не цапля, журавль – не журавль. На вопрос – А кто таков? ответил – Секретарь.
И стал это секретарь книжки срамные раздавать, картинки разбрасывать и следить за этим делом. А кто не хотел учиться – того клювом по голове тюкал. Поначалу все кинулись обучаться. И Мишки, и Машки. А потом поднадоело – Машки же скромницы и глупостей не любят. Вот и поостыли Мишки. А девки выхухолевские бровки накрасят, губки подмажут, срам из-под платья выставят и шастют по лесу. У медведей молодых глаза навыкате – отроду такого не видывали. Их Машатки завсегда скромницами были, такого и подумать себе не могли. А тут – эвон! Закружилась голова у молодых медведей, и ринулись они за выхухолями бегать. Совсем стыд потеряли.
Попали Машки в отставку. Загрустили. Потом думают – А чем мы хуже? Тоже – реснички подкрутили, платья повыше подзадрали …
Да только как платье не задирай, Машкой была Машкой и останешься.
Мишки за выхухолями бегают, а Машки уж с кем придется случаются. И с волками, и с лисами, и с зайцами… А иные уж и до пернатых дошли. Совсем озверели – с петухами женихаться стали.
И от этих случек пошли не знамо, какие зверятки. Медведь - не медведь, петух – не петух, ёж – не ёж. Старые медведи смотрят на это чудо и головами качают – нет, не нашего роду это племя. Так и шатаются по лесу не-пойми-чьи детки.
Так Путя и здесь выход придумал. Стал он не-пойми-чьих деток собирать и в заморские леса отправлять. А там уж кому как повезёт. Кого в семью возьмут, кого в стадо, кого в цирк или зверинец, а кого и в музей. Чучелом.
А тех, что поумней оказывались, он в обучение своим отдавал. И через какое-то время глядишь и выхухоль новый появился. Хоть не похож, а по повадкам – вылитый выхухоль.
И вот решил Медвед в народ сходить. Посмотреть, как зверьё живёт и не надо ли кому чем жизнь облегчить. Не сказавши никому не слова – вышел в лес. И остолбенел!
От дубов ничего не осталось – последние секачи доваливают. Берёзовые рощи древоточцами поедены, на ветвях банки консервные весят да картинки срамные. На ветках не птицы, а крысы сидят да о найденном дерьме рассказывают. На каждом пне Голубыхулёвые братья друг с дружкой хоровод водят. Озёра в болота превратились – там жабы с лягушками концерты устраивают. За одним кустом медведь крысу наяривает, за другим стадо свиней – медведицу. А по лесу толпами какие-то зверушки бегают. Хвост от лисы – рога от оленя, ноги от зайца зубы от волка, кто с рогами, кто с копытами, кто с колючками, а кто и с крыльями.
Остолбенел Медвед и дара речи лишился. А когда последний дуб упал, зашептал:
– Путя, Путя, где Путя? А Путя тут как тут.
- Чего изволите ваше высокомедвежие?
- Что это, Путя?
- А это очистка леса. Леса мы очищаем, как и было вам сказано. Ваш лес очистили теперь в другой пойдём. Так что прощевайте, недосуг мне – и убежал.
Сел Медвед на пень, обхватил голову руками и задумался. А долго ли сидел, о чём думал про то никто не знает.
П-с (послесловие то бишь).
При написании рассказа ни одно животное не пострадало.
Все факты, имена, биографии и ситуации вымышлены. Все возможные совпадения являются случайными.
Андрей Бакаев
Коментарі
Дописати коментар
ВАТНИКИ НЕ МОГУТ ОСТАВЛЯТЬ КОММЕНТАРИИ