Как-то Виктория Токарева обронила фразу: «Самым замечательным в этом платье было его малое количество». Сразу скажу: к очевидным достоинствам этой программы следует отнести малое количество в ней Анны Чапман. Не усмотрите тут зависти – «я человек завистливый, но тут завидовать нечему», как говорил другой остроумный персонаж: Анна Чапман не умеет вживаться в образ, и это кажется мне самой вероятной причиной ее провала в качестве разведчицы. 
Разведчик должен уметь врать, притворяться, играть – словом, выглядеть органично в любой роли, будь то штандартенфюрер или телеведущая. Чапман – если только это не входит в режиссерский замысел – выглядит на экране сугубо деревянно, читает текст с интонациями пионера, приветствующего съезд, и, видимо, плохо запоминает роль – иначе трудно объяснить, почему все ее дикторские фрагменты нарезаны такими мелкими кусочками.
Тот факт, что Чапман навязывают нам в качестве эталона успешности, воспитателя молодежи и разоблачителя мировых хитросплетений, сам по себе довольно противен – но симптоматичен: какое время, таков и символ, и меньше всех в этом виновата она сама. Мы можем примерно догадываться, кто у нас тут главный заказчик имиджа, большой поклонник фильма «Мертвый сезон» и прочей шпионской романтики, набрасывающей флёр героизма и тайны на деятельность спецслужб; ничего не поделаешь – такой вкус у человека.
Остается посочувствовать профессионалам, которые взялись делать серию расследований и получили такую героиню в качестве лица программы; если это был их личный выбор, продиктованный чутьем на главный вектор эпохи, – тем грустней. Некоторая этическая пикантность ситуации заключается в том, что именно Чапман с ее более чем двусмысленной репутацией (она была бы двусмысленна, даже если бы девушка и впрямь была стопроцентно героической разведчицей с горячим сердцем, холодной головой, чистыми руками и медовой ловушкой) вынуждена в кадре разоблачать стигматы, да не какие-нибудь, а мусульманские. Даже при условии, что суры Корана на теле двухлетнего дагестанского мальчика Якубова выглядят сугубой подделкой и написаны с ошибками (хотя кто посмеет проверять грамматику Аллаха?), даже при разоблачительном и рациональном пафосе программы, если бы он в ней полноценно наличествовал, – Чапман, право, оставалась бы не лучшей фигурой для прикосновения к столь деликатной теме.
В остальном, к удивлению автора этих строк, программу следует признать вполне своевременной и местами весьма профессиональной. Ни для кого не секрет, что Россия теряет Кавказ или по крайней мере вынуждена всерьез рассматривать эту возможность; рост религиозных настроений на Кавказе никогда еще не делал его более мирным. О том, чего стоит вся эта мистика, надо разговаривать серьезно и подробно: ваххабизм потому и процвел, что прекратилась, по сути, нормальная культурная политика – и не только в Дагестане, а по всей стране. Религиозное возрождение в глупом, неразвитом, малокультурном обществе – каково в большинстве своем общество постсоветское – приводит к такому абсурду, что отдыхает любое Средневековье, и касается это далеко не только Кавказа. Вспомним сектантов, периодически уходящих под землю или в горы, – в самой что ни на есть России, на Урале или в Сибири; вспомним эзотерические культы и доморощенных проповедников, изуверские сатанистские объединения подростков – и поклонение дагестанскому младенцу покажется нам далеко не худшим вариантом mania religiosa. Если бы у создателей программы хватило храбрости твердо и однозначно сказать, что эта mania не имеет ни малейшего отношения к религиозному и тем более духовному возрождению, – их затею следовало бы признать героической; но в том-то и беда, что при серьезном замахе удар рассосался.
Вложением перстов язвы не исцеляются – а для исцеления надо бы хоть какие-то вещи назвать своими именами. Вместо этого Чапман и авторы программы, сочиняющие ей текст, уводят весь пафос программы в размытую фразу: «Какая разница, откуда у мальчика стигматы? Главное, чтобы на Кавказе был мир!»
В том и беда, что мы сегодня можем бередить язвы, не исцеляя их, портить, не улучшая, – и потому обещание Анны Чапман «Я открою все тайны», произносимое с провинциальными ужимками, сбывается лишь отчасти. Нам явлен наиболее наглядный случай сегодняшнего российского политического мышления. И за это, конечно, спасибо – но кому от этого легче?
Обсудить на форуме
Разведчик должен уметь врать, притворяться, играть – словом, выглядеть органично в любой роли, будь то штандартенфюрер или телеведущая. Чапман – если только это не входит в режиссерский замысел – выглядит на экране сугубо деревянно, читает текст с интонациями пионера, приветствующего съезд, и, видимо, плохо запоминает роль – иначе трудно объяснить, почему все ее дикторские фрагменты нарезаны такими мелкими кусочками.Тот факт, что Чапман навязывают нам в качестве эталона успешности, воспитателя молодежи и разоблачителя мировых хитросплетений, сам по себе довольно противен – но симптоматичен: какое время, таков и символ, и меньше всех в этом виновата она сама. Мы можем примерно догадываться, кто у нас тут главный заказчик имиджа, большой поклонник фильма «Мертвый сезон» и прочей шпионской романтики, набрасывающей флёр героизма и тайны на деятельность спецслужб; ничего не поделаешь – такой вкус у человека.
Остается посочувствовать профессионалам, которые взялись делать серию расследований и получили такую героиню в качестве лица программы; если это был их личный выбор, продиктованный чутьем на главный вектор эпохи, – тем грустней. Некоторая этическая пикантность ситуации заключается в том, что именно Чапман с ее более чем двусмысленной репутацией (она была бы двусмысленна, даже если бы девушка и впрямь была стопроцентно героической разведчицей с горячим сердцем, холодной головой, чистыми руками и медовой ловушкой) вынуждена в кадре разоблачать стигматы, да не какие-нибудь, а мусульманские. Даже при условии, что суры Корана на теле двухлетнего дагестанского мальчика Якубова выглядят сугубой подделкой и написаны с ошибками (хотя кто посмеет проверять грамматику Аллаха?), даже при разоблачительном и рациональном пафосе программы, если бы он в ней полноценно наличествовал, – Чапман, право, оставалась бы не лучшей фигурой для прикосновения к столь деликатной теме.
В остальном, к удивлению автора этих строк, программу следует признать вполне своевременной и местами весьма профессиональной. Ни для кого не секрет, что Россия теряет Кавказ или по крайней мере вынуждена всерьез рассматривать эту возможность; рост религиозных настроений на Кавказе никогда еще не делал его более мирным. О том, чего стоит вся эта мистика, надо разговаривать серьезно и подробно: ваххабизм потому и процвел, что прекратилась, по сути, нормальная культурная политика – и не только в Дагестане, а по всей стране. Религиозное возрождение в глупом, неразвитом, малокультурном обществе – каково в большинстве своем общество постсоветское – приводит к такому абсурду, что отдыхает любое Средневековье, и касается это далеко не только Кавказа. Вспомним сектантов, периодически уходящих под землю или в горы, – в самой что ни на есть России, на Урале или в Сибири; вспомним эзотерические культы и доморощенных проповедников, изуверские сатанистские объединения подростков – и поклонение дагестанскому младенцу покажется нам далеко не худшим вариантом mania religiosa. Если бы у создателей программы хватило храбрости твердо и однозначно сказать, что эта mania не имеет ни малейшего отношения к религиозному и тем более духовному возрождению, – их затею следовало бы признать героической; но в том-то и беда, что при серьезном замахе удар рассосался.
Вложением перстов язвы не исцеляются – а для исцеления надо бы хоть какие-то вещи назвать своими именами. Вместо этого Чапман и авторы программы, сочиняющие ей текст, уводят весь пафос программы в размытую фразу: «Какая разница, откуда у мальчика стигматы? Главное, чтобы на Кавказе был мир!»
В том и беда, что мы сегодня можем бередить язвы, не исцеляя их, портить, не улучшая, – и потому обещание Анны Чапман «Я открою все тайны», произносимое с провинциальными ужимками, сбывается лишь отчасти. Нам явлен наиболее наглядный случай сегодняшнего российского политического мышления. И за это, конечно, спасибо – но кому от этого легче?
Обсудить на форуме
Коментарі
Дописати коментар
ВАТНИКИ НЕ МОГУТ ОСТАВЛЯТЬ КОММЕНТАРИИ