До 20 апреля глава МВД России Рашид Нургалиев должен представить Дмитрию Медведеву проект реформы милиции. Сама реформа должна быть завершена к концу года. Однако в России мало кто верит в возможность косметического ремонта МВД. Многие призывают к полной "перезагрузке" этого института. Именно так было сделано в Грузии. Спецкорреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова выясняла, как и почему грузинам удалось сделать то, о чем российские граждане могут только мечтать.Тбилиси, центр города. Ни одной патрульной машины, но все стараются ездить по правилам. На проспекте Руставели никто не перебегает улицу, как это было раньше,— люди переходят дорогу по пешеходным переходам. За четыре дня в городе я не увидела ни одного сотрудника патрульной полиции, останавливающего чей-то автомобиль. Не увидела ни одного ДТП. Не услышала ни одной милицейской сирены.
Зато увидела по телевизору историю очередного взяточника, которого показали всей Грузии. Сотрудники генеральной инспекции МВД Грузии взяли с поличным участкового инспектора, получившего взятку в размере 150 лари (около $90). За эти деньги участковый должен был сопровождать груз с лесоматериалами. Взятку инспектору под видом бизнесменов предложили сотрудники генинспекции. За это преступление по грузинскому законодательству ему грозит до девяти лет тюрьмы.
В последние годы мне много пришлось слышать о "грузинском чуде", которым называют грузинские реформы и, в частности, реформу МВД. Мои знакомые рассказывали мне, как хорошо стало жить без ГАИ, получать справки и паспорта за короткий срок, не давать взятки и знать, что у тебя эту взятку никто не попросит. Рейтинг доверия грузинской полиции сейчас составляет около 80%. В рейтинге стран, свободных от коррупции, международной организации Transparency International с 2004 по 2009 год Грузия поднялась с 124-го места на 66-е.
Успех реформирования МВД не могут отрицать даже грузинские оппозиционеры, считающие, что Михаил Саакашвили ведет страну к диктатуре. "Реформа грузинской полиции стала визитной карточкой страны,— признает известный оппозиционер, глава фонда "2020" Эроси Кицмаришвили.— В Грузии перестали брать взятки на дорогах и в министерствах, перестали похищать людей и увозить их в горы, упрощены процедуры получения справок. Да, это красиво и эффектно, и это сразу бросается в глаза. Но есть много минусов, которые приезжим незаметны. МВД сегодня контролирует все сферы жизни государства. Сегодня эта структура имеет закрытые, непрозрачные фонды, пополняемые за счет арестованных чиновников. И добиться отчетов о расходовании этих средств невозможно. А главное, чем недовольны многие граждане, это несоразмерные расходы на полицию и остальные сферы жизни общества. Полицейский получает сегодня в разы больше, чем учитель или врач. Просто потому, что полиция — это любимое детище Саакашвили".
В том, что полиция действительно любимое детище президента Грузии, я убедилась, попав в полицейский сервис-центр в городе Рустави, в 15 минутах езды от Тбилиси.
"Мы пытаемся сделать так, чтобы людям было удобно"
Огромный сервис-центр, или, в дословном переводе, агентство обслуживания, потрясает воображение. У этой структуры, подчиняющейся МВД, масса функций. "Соединив разные службы в одном месте, мы добились того, что люди теряют гораздо меньше времени на бюрократические процедуры",— говорит мне директор агентства Георгий Вахтадзе.
Регистрация автомобиля, выдача обычного номера и техпаспорта занимают полтора-два часа и стоят 56 лари ($34). За 80 лари сотрудники агентства оформят все сами. Все, что раньше можно было купить по блату, теперь можно купить у государства. Например, крутой номер: вы вносите в автомат симпатичную вам конфигурацию букв и цифр — и он тут же выдает вам стоимость номера (от $150 до $700). Самые дорогие — именные номера, их цена примерно $6 тыс.
В соседнем зале сдают экзамен на право вождения автомобиля. Передо мной на мониторе возникают символы, обозначающие грузинский, английский, осетинский, абхазский, русский, турецкий, армянский и азербайджанский языки — экзамен можно сдавать на любом из них.
После постройки новых зданий полицейских участков жители смогли наблюдать за работой полиции как снаружи, так и изнутри (на фото)
В следующем блоке у вас проверяют, сдали ли вы теорию, и, если сдали, отправляют на спецплощадку, где принимают экзамен по вождению. На большой площадке, моделирующей город с его подъемами, спусками, стоянками и перекрестками, стоят пять новых автомобилей Skoda Fabia — экзамены сдаются только на них. Экзамен по вождению можно сдавать пять раз — если не сдадите и в пятый, то придется заново сдавать теорию. Экзамены по теории и практике вождения и получение водительских прав стоят $30. Все мои знакомые в Тбилиси говорят, что купить права в Грузии сейчас невозможно.
Я иду к терминалу для растаможки автомобилей. В полузакрытой стеклянной будке сотрудник таможни вбивает технические характеристики автомобиля, и компьютер тут же высчитывает цену. Стоящая перед будкой женщина получает листок, в котором написано, что растаможка ее машины 1998 года выпуска с двигателем 1,8 л стоит 1215 лари (около $730). Потом автомобиль проверяют на угон (у грузинского МВД база общая с Интерполом) и после оплаты в здешнем отделении банка (1215 лари за растаможку плюс 56 лари за оформление автомобиля) клиент получает на руки госномер. Вся процедура — около двух часов.
В отдельном секторе можно получить справку об отсутствии судимости или разрешение на ношение оружия. В Грузии по закону эти справки предоставляются бесплатно в течение пяти рабочих дней (в Москве — около месяца). Если хотите ускорить процедуру, нужно зайти в отделение банка: за 20 лари справку оформят за два дня, за 80 лари — в течение часа.
Подобные реформы коснулись не только МВД. Например, получить удостоверение личности (бесплатно) или загранпаспорт (30 лари) можно в агентстве гражданского реестра при Минюсте Грузии в течение десяти рабочих дней. Ускорить процедуру до одного дня можно, заплатив в отделение банка 100 лари (за загранпаспорт) или 40 лари (за удостоверение личности).
"МВД — это по большому счету агентство обслуживания,— говорит сотрудница юридической службы сервис-центра Ирма Дзвелая.— Мы пытаемся сделать так, чтобы людям было удобно".
"У нас здесь не кричат и не ругаются"
Управление полиции города Рустави совсем не похоже на российское ГУВД. Прозрачные стены, современные синие столы в общем зале, у входа — вежливый полицейский за столом приема, который регистрирует вашу жалобу и направляет вас к специалисту. На первом этаже, в общем блоке, участковые инспекторы и канцелярия, на втором — детективы и начальник полицейского управления Георгий Чкония. Кабинет Чконии как на ладони: опускать жалюзи разрешено только в летнюю жару.
— Не тяжело без стен? — спрашиваю полицейского.
— Нет, даже как-то удобнее. Я из кабинета вижу все, что делают мои сотрудники.
— Но и вас все видят.
— В этом и смысл. Знаете, этот участок построили в 2009 году, и весь год наши жители приходили вот в этот сквер, садились на скамейки и сутками сидели и смотрели на нас. Сейчас уже не ходят — поняли, что в полиции нет ничего криминального, раз она прозрачная.
Но разве все дело в стеклянных стенах?
Нет, конечно. Просто общество стало лучше относиться к полиции. Все видят, что криминальных случаев почти не стало, в основном происшествия — это семейные, бытовые ссоры. Полиция вовремя на все реагирует. Люди теперь не стесняются приходить с жалобами, если у человека проблема, он сразу идет сюда. Раньше как было? Дела труднораскрываемые, например о краже мобильного телефона, вообще не возбуждались, просто чтобы не висели на полиции. Теперь в МВД идет борьба с нерегистрацией обращений граждан. Проводят рейды — приходит, например, ко мне какой-то гражданин и жалуется на соседа. Если я его отправлю домой и не зарегистрирую, может оказаться, что это переодетый сотрудник генинспекции, и против меня возбудят дело.
Я смотрю сквозь стену кабинета в зал, где работают детективы: два следователя терпеливо объясняют пожилому мужчине, у которого при родах погибла дочь, какие претензии он может предъявить врачу родильного отделения.
— Все сотрудники прошли тесты на психологическую устойчивость,— объясняет Чкония.— И все прошли специальные курсы. У нас здесь не кричат и не ругаются. Иногда, правда, граждане кричат, но уже меньше, чем раньше.
Выхожу в общий зал, знакомлюсь с немногословным начальником группы участковых инспекторов Давидом Сартанией. Узнаю, что мне выпал редкий шанс увидеть полицейского, служившего еще при Эдуарде Шеварднадзе.
— Чувствуете разницу? — спрашиваю.
Очень большую. Мы сейчас дело делаем, а раньше ничего не делали, только деньги.
Я десять лет служил в МГБ, а в полиции только два года,— поддерживает Чкония.— И только теперь стал гордиться своей работой. Потому что люди стали к нам относиться иначе. Многие молодые люди теперь хотят стать полицейскими. А раньше они все хотели быть ворами в законе.
"Месяц назад на курс был набор из 50 человек, а пришло около 500"
80-процентный рейтинг доверия к грузинской полиции начался с полицейской академии в Тбилиси. В 2005-м, когда реформа МВД была официально объявлена, ректором полицейской академии стала Анна Чихиташвили — сотрудница американской исследовательской организации Rand Corporation, работающей с Пентагоном. Она не умеет стрелять, она просто хороший менеджер. И еще идейный соратник грузинской власти.
После постройки новых зданий полицейских участков жители смогли наблюдать за работой полиции как снаружи (на фото), так и изнутри
Мы строим новую страну,— говорит Анна.— То, что мы делаем, это база. Мы воспитываем людей, которые будут охранять эту новую страну. Когда я сюда пришла, здесь, в этом кресле, сидел большой дядя, которому звонили племянники и друзья, и он устраивал их в академию по звонку. Сейчас это невозможно. У нас нет коррупции. Поэтому в полицию попадают только подготовленные люди.
Спецкурс в полицейской академии — обязательное условие для трудоустройства в полиции. Чтобы стать детективом или криминалистом, в академию нужно поступать уже с высшим юридическим образованием. Для службы в патрульной полиции диплом вуза не обязателен. Кандидатов отбирают по результатам тестирования. После отбора они проходят трехмесячный курс обучения. Потом экзамен и служба в патруле.
— В то же время тремя месяцами обучение не ограничивается, этот процесс непрерывный,— говорит Анна.— Мы постоянно проводим курсы переподготовки. Невозможно, чтобы кого-то в МВД повысили прежде, чем он пройдет у нас такой курс.
Мы проходим мимо виртуального тира, где идут занятия: курсанты в разных ситуациях должны решить, где можно применять оружие, а где нельзя. На площадке перед учебным корпусом другая группа с инструкторами отрабатывает задержание автомобиля с правонарушителем за рулем. Еще одна, через дорогу,— задержание вооруженного преступника.
— Сейчас служба в полиции очень популярна,— говорит местный психолог Теона, наблюдающая за реакцией курсантов.— Месяц назад на курс патрульной полиции был набор из 50 человек, а желающих пришло около 500. Особой популярностью служба в МВД пользуется у женщин: сегодня только в патрульной полиции уже 15% сотрудников — женщины.
"Сегодня идет борьба поколений"
На самом деле реформирование МВД началось еще летом 2004 года, когда в течение недели расформировали ГАИ, уволили всех сотрудников (14 тыс. человек), а в созданную патрульно-постовую службу набрали новых людей. Зарплаты сотрудников были повышены. Сегодня они в 15-20 раз выше, чем в 2003-м. У патрульной полиции теперь две функции — наблюдение за дорожным движением и борьба с нарушителями. Получив звонок на пульт, патруль выезжает на место. Если это драка, патрульные задерживают участников; если это убийство, они звонят в криминальную полицию и ждут ее; если это взрывное устройство, вызывают спецназ.
В патруле обычно находятся двое полицейских, но они постоянно меняются, так что устоявшихся пар не существует. Если один полицейский нарушает закон, то второй обязан доложить об этом наверх. Если не доложит — может оказаться, что нарушение закона напарником было лишь инсценировкой генинспекции. Постоянная угроза скрытой проверки воздействует на сотрудников полиции лучше, чем премирование и рост в должности. Никто не хочет стать антигероем в телеролике и сесть в тюрьму.
Русскому глазу сервис-центр в Рустави больше напомнит гипермаркет, чем полицейское учреждение
Не менее существенными, чем реформа ППС, оказались и перемены в жизни рядовых граждан. Теперь во всех крупных городах Грузии на дорогах стоят камеры наружного наблюдения, но патруль не штрафует водителей за нарушения, а только останавливает и выписывает квитанцию. Если патруля не оказалось поблизости, квитанция на штраф приходит водителю домой. Если водитель недоволен, он может зайти на сайт полиции и найти там видеозапись своего правонарушения. Если он не выплатит штраф в течение месяца, то сумма штрафа увеличивается вдвое.
Расценки за нарушения таковы: превышение скорости — 20 лари ($12), неправильная парковка — 10 лари, вождение в нетрезвом виде — 100 лари, если задержан впервые, и 500 лари — если вторично, если же водитель попался на алкоголе в третий раз, его лишают прав и даже могут посадить.
Именно реформа ГАИ оказалась для Грузии ключевой. Она помогла изменить общественное мнение, которое теперь в целом на стороне полиции. Одновременно с этой реформой произошли структурные изменения: министерство госбезопасности, погранслужбу и МЧС объединили в МВД. Этот фактор не очень нравится оппозиции, которая называет МВД монстром, контролирующим все сферы жизни, однако власти считают, что такая централизация весьма удобна.
Зато оппозиции понравилось, когда камеры предварительного заключения вышли из-под надзора полицейских управлений и перешли в ведение департамента по надзору за соблюдением прав человека (департамент в составе МВД), а принятые поправки к закону дали омбудсмену Грузии и правозащитникам право в любое время посещать КПЗ и колонии. Еще одной важной поправкой к закону стала норма, по которой показания, данные в суде, являются приоритетными и перечеркивают все показания, данные во время предварительного следствия. Эта норма лишает смысла применение пыток.
До 2009 года шли увольнения и переаттестация подразделений криминальной полиции. Сегодня основной контингент МВД — 26 тыс. человек. Это не считая департамента охраны госграницы из 4 тыс. человек и вневедомственной охранной полиции из 13 тыс. человек, которую обычно нанимают бизнесмены, а также иностранные диппредставительства. Минимальная зарплата участкового инспектора — 650 лари ($390), сотрудника ППС (стажера) — 800 лари ($480). Зарплата начальников отделов и детективов — 1200 лари ($720). Плюс медицинская страховка и иногда премии.
Это небольшие деньги даже для Грузии. Но социологи полагают, что в полицию идут служить не ради зарплаты — это хороший старт для карьеры.
— В патрульную полицию идут до 35 лет,— подтверждает эту версию глава информационно-аналитического департамента МВД Грузии Шота Утиашвили.— Многие уходят через пару лет, для них это просто стартовая площадка. Кто-то идет учиться на юриста, чтобы продолжить службу в полиции уже на другом уровне, кто-то просто уходит в бизнес. Важно, что они уходят в жизнь уже другими.
А у вас какая зарплата?
В 2004 году моя зарплата составляла всего 100 лари, а сейчас — 2300 лари. Но взятки полицейские перестали брать не потому, что им зарплаты повысили — не такую уж большую зарплату получает патрульный,— а потому, что начальники перестали требовать с подчиненных мзду. Если раньше рядовой гаишник должен был в месяц отдать начальнику порядка 400 лари, конечно, он вынужден был эти деньги зарабатывать на взятках.
Когда я вхожу в фойе центрального здания МВД, группа школьников в белых рубашках отправляется на экскурсию по ведомству. Пиар — это тоже часть работы МВД. "Самым трудным было изменить отношение людей, считающих, что взятки и воры в законе — это хорошо,— говорит представитель Первого аналитического департамента МВД Торнике Турманидзе.— И у нас получилось".
Главным полем борьбы с советской ментальностью стал телеэфир. В прайм-тайм телеканалы демонстрируют профессионально снятый рекламный ролик МВД Грузии, который уже сформировал моду на службу в полиции. И каждый раз, когда полиция задерживает вора в законе или чиновника-коррупционера, это показывают во всех теленовостях. "Эта разоблачительная кампания МВД началась еще в 2005-м, когда в телеэфире стали появляться видеосъемки и аудиозаписи, фиксирующие момент получения взятки каким-то должностным лицом,— говорит главный редактор телеканала "Регион-ТВ" Ия Баратели.— За взятку сажали в тюрьму с конфискацией имущества".
Меры были жесткими. Общество стало сопротивляться тотальной прослушке, о которой заявила оппозиция. Небезосновательно правозащитники стали говорить о том, что провокация против граждан и полицейских в виде предложения взятки переодетыми сотрудниками МВД не является законным методом. Однако в МВД отвечают на это фразой министра Вано Мерабишвили: "Закон написан для людей, и его нужно менять для людей".
Эти меры оправдали себя полностью,— считает Торнике Турманидзе.— В какой-то момент люди поняли, что неприкасаемых не существует. Директоров департаментов, замминистра, полицейских задерживали и сопровождали это доказательствами их вины. В честную полицию поверили.
А как же утверждения оппозиции о неких закрытых фондах? О том, что весь бизнес в Грузии под контролем полиции?
Утверждать можно что угодно, а где доказательства? Просто сегодня идет борьба поколений. Старшее поколение недовольно новыми правилами. Ему проще было жить по понятиям. И его сдерживает только страх перед законом. А мы хотим, чтобы выросло новое поколение, которое придет на смену старому. Тогда наши реформы будут необратимыми.
Опоздание и наказание
Мария Мазалова, корреспондент
В тот день, когда все обсуждали организованный гаишниками живой щит на МКАД, я страшно опаздывала в "Коммерсантъ". Поймала частника с битым боком. Песню о матери и сыне-рецидивисте я честно прослушала трижды, на четвертый попросила сделать потише. Водителя это навело на мысль, что мне хочется поговорить:
— Много, наверное, получаете, раз ездите на такси. А я в ГАИ работаю, получаю 23 тыс. У меня ж вся семья в милиции работает.
Он начал перечислять всех родственников, аббревиатуры, в которых они служат, должности, звания и стаж. Я задумалась о чем-то своем. Тип "разговорчивый таксист" встречался мне и раньше, я знала, что отвечать не обязательно. Но после слов "десять тысяч баксов, между прочим" он сделал долгую паузу.
— Да, десять тысяч,— повторил он, убедившись, что я его слушаю.— И не как-то там по блату, а по-честному устроился. Без папы, сам заплатил.
Догадаться с ходу, зачем отдавать столько денег, чтобы устроиться на низкооплачиваемую работу, я не могла.
Увидев, что произвел эффект, он объяснил:
— Ну смотрите: за год эти деньги отбиваются одной зарплатой. Но я же еще штрафую. За день человек пятьдесят набирается. Ну не всех, конечно. Если, допустим, человек права качает, начинается: да у меня папа знаешь кто? — тогда конечно. Ну а если вежливо, то могу и без штрафа отпустить, даже если нарушил.
— А если не нарушил?
— Ну что значит "не нарушил"?
— Так вы в том смысле, что вы взятки берете?
— Ну что значит "взятки"?
— А ваши родители тоже берут?
— Нет, папа 45 тыс. зарабатывает, ему хватает.
— А вас не осуждает?
— Он когда был молодым, тоже брал, понимаешь? Поэтому относится с пониманием. А если бы я зарабатывал хотя бы 35, тоже бы не брал, понимаешь? Мне что, думаешь, это приятно, что ли? Это все государство гнилое...
— Так зачем вы тогда в милиции работаете?
— Ну... Нравится людей наказывать...
Я попросила сделать песню, которая играла, наверное, десятый раз, погромче.
-
"Мы не полиция — мы люди"
Фото: Ольга Алленова/Коммерсантъ
Глава МВД Грузии Вано Мерабишвили объяснил Ольге Алленовой, что изменить отношение граждан к правоохранительной системе не так уж трудно: нужно просто изменить отношение правоохранительной системы к гражданам.
Полицейское управление в Гори тоже из стекла. В общем зале на третьем этаже глава МВД Вано Мерабишвили проверяет какие-то папки. Здороваемся, проходим в просторный стеклянный кабинет шефа региональной полиции Гори.
Мерабишвили садится за стол и спрашивает меня: "А почему у вас в России так много стали говорить о произволе милиции? Что происходит? Если милиция так плохо работает — почему не уволят Нургалиева?"
У меня нет ответа на этот вопрос.
Вано Мерабишвили рассказывает, что до войны Рашид Нургалиев часто приезжал в Грузию на различные совещания силовиков из СНГ.
— Последний раз он был у нас в июне 2008-го.
— Он проявлял интерес к вашим реформам?
— Нет.
— А вы ему рассказывали о том, что у вас полиция взяток не берет?
— Нет, зачем? Это с моей стороны было бы нетактичным.
Неожиданно министр встает, открывает окно и показывает на выстроившиеся в ряд черные джипы.
— Раньше только воры в законе ездили на таких машинах. А теперь — полицейские!
Так началось это интервью.
"У нас все по-человечески"
Вы закупаете такие дорогие машины для всех полицейских участков?
Это не я закупаю. Это закупает каждый глава полицейского управления или участка. У них для этого есть все полномочия. Они покупают хорошие машины и хорошую технику, потому что это повышает эффективность работы. Вот здесь, в Гори, Джугелия закупает для полиции машины, мониторы, продукты, топливо.
Но его ведь кто-то проверяет?
Что значит "проверяет"?
А если он купит больше машин, чем ему надо?
Он не купит больше. Потому что если он купит много машин, он получит меньше премию, или построит меньше зданий, или меньше компьютеров купит. Он сам принимает решения, что ему нужно — бумага, автомобиль, одежда или премия.
А кому принадлежит идея прозрачных зданий?
Это моя идея. Нравится, да?
Нравится.
Вы помните, я вам несколько лет назад говорил, что у нас такие полицейские участки будут по всей стране? Вы тогда не поверили.
Признаю, я ошибалась. И в чем секрет вашего успеха?
У нас все по-человечески. Потому что мы не полиция. Мы люди.
А почему реформы в Грузии начались именно с МВД?
А с чего надо было начинать? Когда человек начинает строить государство там, где государства нет, он в первую очередь строит госорганы. И ему для успеха нужны порядок, безопасность, свобода передвижения. Порядок в государстве наводит полиция. Это элементарно. Вот с этого надо было начинать. Все остальное в прямом или косвенном виде — это отношения не государства и общества, а отношения разных представителей общества друг с другом. Порядок и безопасность необходимы для развития экономики. И для того, чтобы люди чувствовали себя людьми. Если твои права ущемлены и у тебя нет права свободно передвигаться и свободно выражаться, ты не сможешь открыть бизнес.
И почему же это не приходит в голову большинству лидеров на постсоветском пространстве?
У них всегда были очень высокие цели. Они стратегически мыслили. Для них сегодняшний день был второстепенным, они строили светлое будущее. Они хотели, чтобы пролетариат победил во всем мире. Они выросли в этом.
Но вы тоже выросли в этом.
Да, мы тоже. Но мы захотели жить в нормальном государстве. Быть успешными, передовыми. Вот с чего начинается любовь? Люди встречаются. Мы встретились с избирателем и тоже его полюбили. Любовь — это когда ты больше думаешь о других, чем о себе. Если министр хочет в первую очередь, чтобы ему было хорошо, он делает все для себя сначала, а потом для полиции и остальных граждан. Он будет отбирать у других для себя. А у нас все наоборот. Точнее, правильно.
Для того чтобы реформа была успешной, нужно было изменить менталитет общества — чтобы оно не встречало в штыки преобразования.
А пускай бы встречало. Если ты считаешь, что ты прав, какая разница? В каждом обществе есть часть, которая хочет что-то создавать. Есть часть, которая индифферентна, но в целом довольна переменами. И есть люди, которые не хотят перемен. В нашем случае последних меньшинство.
Многие говорят, что успех реформ в Грузии обусловлен небольшой территорией. В больших странах такие реформы невозможны.
Если кто-то хочет провести реформы, не обязательно делать как мы или как кто-то еще. Не надо у нас чему-то учиться. Потому что все принципы реформирования известны. Надо просто захотеть. Ваши чиновники ведь очень хорошо устраивают свои дома, свои квартиры, своих родственников — вот так надо и государство свое устраивать, и ухаживать за своими сотрудниками.
Мы первый этап реформ прошли два года назад, тогда мы сами, 50 человек во власти, делали реформы. Сейчас у нас новый этап — реформы делаются уже на среднем уровне. Вот вы были в Рустави? Там только первичную концепцию сервис-агентства мы придумали, а остальное придумали и дополнили те люди, которые там работают. Например, руководитель сервис-агентства задался таким вопросом: почему при покупке-продаже машины обязательно личное присутствие продавца и покупателя в одном месте? И придумал такую вещь: если продавец живет в Батуми, а покупатель в Тбилиси, то им не надо ехать друг к другу. Один придет в сервис-агентство в Батуми, другой в Тбилиси — и по интернету им оформят эту сделку. Мы посмотрели, что это и правда для человека очень удобно, и приняли его предложение. И у нас сейчас можно дистанционно продавать и покупать машины. Если ты думаешь о том, как человеку облегчить жизнь, то ты придумаешь такие вещи. А если ты думаешь только о том, что написано в законе, ты никогда это не придумаешь.
Но для этого, наверное, нужны какие-то поправки к закону?
Для этого моего указа достаточно. Я вам больше скажу: когда мы придумываем хорошие вещи и это противоречит закону, мы все равно их делаем. Закон для того и закон, чтобы его менять ради интересов граждан.
Или вот такой еще пример. Я заметил, что в Азербайджане импорт машин из Дубая больше, чем из Грузии, в четыре раза. Мы сделали исследование и выяснили, что из Дубая в Баку машины привозят за три дня, а из Тбилиси — за четыре. И мы начали упрощать процедуру купли-продажи. Мы нашли корень проблемы: по закону и в Азербайджане, и в Армении обязательно при покупке-продаже иметь нотариальную справку. Ну это старая традиция, как и у вас. В Грузии нотариус не обязателен в таких вопросах. Как и доверенность на машины, которую мы упразднили. Доверенность — это бюрократия. Это коррупция. Все беспокоились, что вырастет количество угонов. Но воровство машин снизилось, потому что мы стали жестче с этим бороться.
Так вот азербайджанцы, которые покупали у нас машины и шли потом к нотариусу, где переводили документ с грузинского на азербайджанский, на все это теряли минимум один день. Мы упростили эту схему: дали лицензию одной нашей организации, в которой человек, покупая машину, вместе с документацией купли-продажи получает еще и нотариальную справку. И в течение последних трех месяцев в четыре раза увеличился транзит машин через Грузию в Азербайджан и Армению. А это дополнительный приток в госбюджет. И это не я придумал. Это придумали люди, которые там работали. Вот поэтому реформа наша живет и прогрессирует.
И ваши подчиненные не боятся к вам прийти и что-то предложить?
Они боятся не прийти и не предложить. Я не люблю, когда человек не проявляет инициативу. И я их ругаю, когда они каждую идею несут ко мне — каждый должен что-то хорошее придумывать и реализовывать на своем участке. Он за это ответственен. Я подписываю только 0,1% документов в министерстве. Я передал полномочия другим людям — более 30 человек в Тбилиси и в регионах теперь принимают решения, которые по традиции входили в обязанности министра.
Жанр: Документальный, Сериал
Продюсер: Натиа Коберидзе
Автор и ведущий: Олег Панфилов
Режиссёр: София Ахвледиани
Журналист: Гиорги Какабадзе
Ассистент продюсера: Нино Какубава
«Территория демократии» - еженедельная передача канала ПИК о демократических процессах на постсоветском пространства. Развитие бывших союзных республик, их успехи в политике и экономике, обеспечении прав человека и отношение к демократическим ценностям - всё это в программе «Территория демократии». Сможем ли мы избавиться от советского наследия? Чем мы жертвуем ради свободы и демократии?
Смотрите и делайте выводы.
"Полиция — это сервис, который помогает человеку решать его проблемы"
Когда вы только начали реформу, как сами полицейские на это реагировали?
Их здесь больше нет.
Но процентов тридцать осталось.
Остался кто-то из спецназовцев, военных, оперативников. Хозошников практически не осталось — они сами ушли, потому что не смогли в новых условиях работать. Некоторые даже не были коррумпированными, и я их даже оставил работать, но они не выдержали. Когда твоего родственника сажают, а тебя просят не сажать, ты себя чувствуешь неполноценным, не способным защитить интересы семьи.
И как вы предлагали решать эту проблему?
Никак. Принять то, что на госслужбе ты не можешь защищать интересы семьи — только интересы общества. Сейчас ожидания от полиции в обществе гораздо выше, чем полиция даже может дать. И я нервничаю по этому поводу. Полиция в любом обществе — это представители среднего слоя общества. Сегодня у нас немного иначе. И поэтому приходится поддерживать этот имидж — снимать клипы, проводить концерты, школьников водить в полицию.
Это, кстати, впечатляет, когда школьников водят в МВД.
Потому что это не МВД по большому счету. Вы не заметили, что это не МВД? Вы когда заходите в наши новые полицейские участки, вы не замечаете, что это как бы банк услуг? Там нет форточки — там просто стоит стол, как в банке, и вы там излагаете вашу проблему. Мы хотим сказать, что полиция — это не просто госинститут, это сервис, который помогает человеку решать его проблемы. Сама концепция поменялась. И поэтому доверие в обществе к полиции такое — 75%. Все люди поняли, что полицейский, он не над обществом, он часть этого общества. Полиция решает проблемы людей и не навязывает им свои собственные. И поэтому в таком обществе полиции невозможно быть коррумпированной. Теоретически невозможно. Без друзей, без соучастников невозможно.
Потому что напарники стучат друг на друга?
У нас это так не называется. Если ты совершаешь преступление, то долг любого гражданина сообщить об этом преступлении в полицию. Если знает и не сообщил, значит, тоже совершает преступление, за которое понесет наказание.
Это очень жестко.
Когда советский образ жизни меняешь на западный, нельзя действовать полумерами. Нужны неординарные методы. Для нас сегодня главное не статистика, а сама раскрываемость. У нас нет палочной системы. Никто не спускает сверху вниз, чтобы было определенное количество дел зарегистрировано, а определенное — раскрыто. Но все знают, что будет плохо, если у тебя много нераскрытых дел. Все также знают, что, если много раскрытых наспех дел, они провалятся в суде, и это будет твой провал. И поэтому мы выигрываем 89% уголовных дел в суде.
А если просто не регистрировать жалобы граждан и таким образом снижать количество заведомо висячих дел?
Невозможно. Все знают, что, если ты не зарегистрировал чью-то жалобу, тебя посадят. С начала реформы мы начали бороться с утаиванием. Наша генинспекция часто проводит рейды: заходят в участки под видом граждан, заявляют о правонарушении, и, если вдруг полицейский не станет регистрировать, против него возбуждают дело.
Генинспекция — это вроде управления собственной безопасности?
Это у вас так называется. У нас, у нормальных людей, это называется генинспекцией. Вы знаете, что у нас в МВД 26 тыс. сотрудников? В генинспекции работают всего 50 человек. Но работают они хорошо.
То есть везде и во всем главный двигатель — это элементарный страх?
Это только вначале так. Человек знает, что не сможет здесь брать взятки. Утаивать дела. Работать плохо. Что если он рискнет нарушить закон — мы его арестуем. Наша генинспекция и сегодня проводит такие аресты. За все годы реформ мы посадили около 250 полицейских. Последнее время арестов почти нет, от силы два-три человека в месяц. На каждого есть улики, свидетели, видеосъемка. Это только первый этап, когда страшно. Второй этап — это когда человек уже понимает, что брать взятки, нарушать закон и использовать служебное положение — это плохо.
Знаете, такое ощущение, что полиция ваша — это инопланетяне. Даже вокруг ваших прекрасных стеклянных зданий совсем другая, бедная жизнь.
Это не так. Все меняется. И из-за того, что мы каждые три месяца что-то новое придумываем, общество потихоньку тоже меняется.
То есть вы меняете общество?
А вы не видите, что оно меняется? Еще пять лет назад общество было другим. Последние два года не было ни одного случая сопротивления полиции, хотя в первые два года было убито 27 полицейских. Я знаю много прозападных людей, у которых пять лет назад была привычка звонить и просить освободить их родственника. А за последнее время я даже не помню, чтобы кто-то мне позвонил или даже моим родителям. Первые два года мои родители запирались у себя дома, в провинции, не отвечали на телефоны, не выходили на улицу, потому что их все время просили кого-то отпустить, вмешаться. Последние три года они спокойно ходят, потому что это закончилось, люди привыкли к новой реальности.
Ваши реформы — это уже необратимый процесс?
Если придет кто-то, кто захочет все старое вернуть, за два месяца вернет.
Значит, все дело в личностях, которые у власти?
Если хотите, да. Но точнее, в политической воле и культуре.
По полицейскому счету
Если верить статистике грузинского МВД, в Грузии наблюдается неуклонное сокращение преступной активности по большинству позиций.
2006 2007 2008 2009
Всего 62 283 54 746 44 644 35 949
В том числе:
Убийство 323 330 263 205
Покушение на жизнь 317 411 390 289
Изнасилование 167 156 100 84
Незаконное лишение
свободы 137 81 59 37
Кража 27 657 18 586 14 814 11 473
Мошенничество 2395 2222 159 106
Ограбление 2751 1615 1167 958
Бандитизм 2160 1208 1008 700
Хулиганство 1208 858 724 524
Вымогательство 230 162 111 124
Ношение оружия 1511 1280 1261 1155
Взятка 81 109 50 106
Коментарі
Дописати коментар
ВАТНИКИ НЕ МОГУТ ОСТАВЛЯТЬ КОММЕНТАРИИ