Время шариковых заканчивается !

Когда-то она не любила оперу и мечтала стать журналисткой. Сегодня она говорит, что на свои места все расставили воля Божья и мама, которая привела маленькую Любу на прослушивание. Звезда мирового масштаба, Казарновская пела с Паваротти, Доминго, Хосе Кура... И заслужила звание "самого эротичного и горячего сопрано из России".
Корреспондент "Недели" Наталья Витвицкая встретилась с Любовью Юрьевной, чтобы узнать о ее взглядах на оперное искусство, современную культуру и общество.

Неделя: Любовь Юрьевна, вы недавно стали артистическим директором по зарубежным проектам Национального музея Дж.Верди. В преддверии года Италии в России это, должно быть, знаковое назначение.

Любовь Казарновская: Мое назначение "случилось" безо всяких привязок к годам Италии в России и России в Италии. Мне сказали примерно следующее: "Мы знаем, что ты креативный и ответственный человек, хотим, чтобы связь Европы и Италии осуществлялась через тебя". Для меня – оперной певицы - это как именины сердца, - всё, что связано с Италией и Верди.

н: В чем заключается ваша работа директора?

Казарновская: Я многие проекты курирую и во многих участвую сама. 15 мая у меня там состоится концерт "Дороги любви". Его основа – история любви великой Полины Виардо и Ивана Тургенева. Эти люди связали культуру России и Западной Европы. На будущий год предстоит большой проект в Arena di Verona.

н: Вы считаете, жанр оперы занимает особое место в современной культуре?

Казарновская: Опера, как говорил Верди, может быть самым ужасным и самым прекрасным жанром. Она ужасна, когда все компоненты плохи (плохое сценическое оформление, плохой оркестр, плохие артисты). И прекрасна, когда всё это со знаком плюс. Потрясающая музыка помноженная на изумительное слово. Это мир большой сказки, где красивые голоса поют о красивых чувствах.

н: Есть мнение, что вся эта красота – элитарное искусство…

Казарновская: И да, и нет. Она начиналась с площадных представлений, "зашла" в салоны и театры, а с появлением таких людей, как Верди, стала "приближаться" к народу. "Сердце красавицы склонно к измене"… Еще до премьеры эта мелодия распевались на улице.

н: Можно ли сегодня приблизить оперу к народу?

Казарновская: Надо делать это элегантно. Я, например, за минимализм или оперные шоу. Например, как у Джулии Тэймор, режиссера фильма "Фриды". Жаль, что такие постановки – редкость. Сегодня все напутано так, что сидишь в зале и перестаешь понимать, что происходит на сцене.

н: Какие постановки вы видели в Москве в последнее время?

Казарновская: В Москве не хожу, чтобы не расстраиваться! Это просто издевка над гениальными произведениями. Такого не должно быть.

н: В чем разница восприятия оперы в России и за границей?

Казарновская: За границей к опере приучают с детства. У нас же все упало до такой степени, что даже публика Большого зала консерватории судит по принципу "пойдем, потусим на концерте".

н: Говорят, вы не сразу восприняли оперу, в юности хотели быть журналисткой.

Казарновская: Да, я долгое время не любила оперу. В первый раз меня сводили в Большой театр на "Евгения Онегина". Когда я увидела "объемных" Татьяну и Онегина, которые из-за животов не могли станцевать вальс, я выскочила из зала вся в слезах. "Мамочка! - кричала я. - В книге такие красивые Татьяна, Онегин, Ленский, а ты куда меня привела!" От оперы было отторжение. Хотя я всегда пела и в детском саду и в школе. Пела песни Синатры, Фицджеральд, Битлз, популярные советские песни.

н: Но в итоге вы – оперная певица с мировой известностью. Как считаете, судьба – это стечение независящих от нас обстоятельств или сознательный выбор человека?

Казарновская: Очень интересный вопрос. С одной стороны на небе прописано, что с нами должно быть. Но с другой стороны человек должен работать над собой. И слышать Божью волю. В школе мне всегда очень хорошо давались гуманитарные предметы. Когда я на Олимпиадах регулярно побеждала со своими сочинениями, педагог по литературе сказала: "Она будет первоклассной журналисткой". После школы мы с мамой шли подавать документы в МГУ на факультет журналистики, и вдруг увидели объявление "ведется набор в Гнесинский институт". Мама: "Ну что, рискнешь? Ведь ты любишь петь, у тебя голос" - "Нет-нет". Но мама меня буквально впихнула туда, и я оказалась на прослушивании, после которого мне сказали: "Завтра на третий тур, сразу". Вот так – мама "проинтуичила" мою судьбу, а я, наверное, прошла бы мимо.



н: Вы не раз говорили, что у вас все есть. А чего не хватает для полного счастья?

Казарновская: Для полного счастья мне не хватает счастья людей в моей стране. Ведь 80% моих сограждан - выживают. И главное – души людей заперты за 100 замков!

н: Верите, что что-то можно изменить?

Казарновская: Верю. Безусловно. Все изменится. Время "шариковых" заканчивается. Потенциал у нашей страны огромный, ее генофонд, энергетика … Через ужасные катаклизмы, не дай Господь революции, но мы вернем себе звание великой страны.